13, 14 июля. Отъезд, поезд

Это очень печально, когда ты торчишь в автомобильной пробке, до отхода поезда 20 минут, а до вокзала еще ехать и ехать. "Ну чье тут выдержит терпенье?" Остатки принятого на посошок алкоголя испаряются со страшной скоростью. Хочется выскочить из машины и вдариться бечь своим ходом, да куда же с катамараном... Свежевстреченный из Киева Серега пыхтит и помалкивает. А что еще делать? Только и остается молча пыхтеть и представлять себе страшную картину - торцевое окошко последнего вагона исчезает вдали... А также каменные, но мужественные лица членов родной команды (давно погрузившейся в поезд), и беззащитные, полные недоумения голубые глаза родного матроса, оставшегося безлошадным...

Наконец-то вокзал! ТОЛЬКО НЕ БЕЙТЕ! Я так вас всех люблю!!! Берите это, это и это, это тоже берите, а я так добегу, не надо меня нести.

Все. Поехали. Город еще не отпускает, еще думаю о работе, о доме, что не успела сделать, какие наставления забыла дать родным... Но ощущение радости постепенно нарастает. Причем все увереннее и быстрее в полном соответствии с количеством рюмочек (хорошеньких таких, новеньких, блестящих), принятых внутрь. За приятное путешествие! И т.д.

Молодежь в команде - это хорошо, это правильно. Молодая поросль, так сказать! Опять же свежая тягловая сила. С другой стороны - кормить эту молодежь... Кушают хорошо. И вообще, такие милые все. Да, но кто научил эту молодежь отбирать и прятать водку у старших? Где уважение к сединам? Что за манеры? Детский сад! Надо будет попросить командира прекратить пионерский произвол над старшими и ввести жесткую дисциплину в младшей половине команды. Да здравствует дедовщина!

Господи, ну что они понимают в языке? Язык - это искусство! Язык должен быть понятен всем. Как дважды два! Ну и что, что заплетается, я же не на сленге говорю, просто слегка невнятно...

Что-то сегодня совсем не хочется говорить, причем ни на каком языке. Интересно, а еду мы всю вчера съели? Может, пионеры заначили что-нибудь, или придется покупать? Мастера заначек! Водку спрятали, детский сад. Никакой дисциплины в команде.

Жизнь вроде налаживается. За окном - хорошая погода, солнышко, впереди отпуск. ЦЕЛЫХ ТРИ НЕДЕЛИ! И команда. Морды такие хорошие, родные. И матрос такой милый. Да и пионеры все-таки неплохие, водку отдали...

Много воды. Чем дальше едем на север, тем больше проплывает всяких рек, речушек, озер, а озера все больше и больше, и уже как-то хочется скорее приехать, сколько же можно тащиться в этом дурацком поезде. А впереди еще целая ночь... Ненавижу!

Как интересно, ночь-то белая! За целый год - от отпуска до отпуска - совершенно забылось, что на Севере белые ночи. Умора! Я же взяла целую упаковку маленьких свечек для нового фонарика! Десять штук! Фонарик, конечно, прелестный. Самое смешное - я не брала его в мае на Кавказ, а там-то ночи темные были, буквально, черные.

Вот и Лоухи. В прошлом году мы встречали здесь Серегу. Странное дело, судьба! Еще немного, и мы с ним разминулись бы, разъехались в разные стороны, так и не познакомились бы с хорошим человеком, не подружились. Не спится, однако. Ночь, натурально, белая. А через четыре часа подъем...

15 июля. День первый

Станция Апатиты

Все-таки не очень приятное название у этого города - Апатиты. Асфальтовое какое-то. Вызывает ассоциации с металлургическим заводом. Но город, вроде, чистый, и люди хорошие водятся, причем с машинами - как раз нужных размеров, чтобы вместились все наши танки, а также мелкая ручная кладь под названием рюкзаки. Помнится, в Москве у меня была идейка - проверить, смогу ли я поднять рюкзак 120 литров. 100-то я поднимаю. Теперь имею полную возможность такой проверки, но почему-то не хочется. Даже свои законные 100 не хочется поднимать, вот гитарку до машины донести можно, эка невидаль. Поехали. Водитель (Тарас, между прочим, лет 25), очень приветливый парень, говорит, что три недели в Заполярье стоит жара, и поэтому нет комара и мошки. Хорошие новости! За окном машины - металлургический пейзаж. Апатиты! Но тепло, хотя солнышка нет. Обидно будет, если погода испортится, все-таки три недели погода постояла, вроде как пора бы и смениться. Приехали. Комар все-таки есть, подлый. Так и норовит отъесть большой кусок.

Первым делом - к реке. Вот она, матушка. Прозрачная. Холо-о-одная!.. Довольно шустрая. Под мостом - последние барашки порога, лежащего выше. Ой, что же дальше-то будет? Почему-то всегда волнительно, когда первый раз на реку смотришь. Так и хочется спросить, что готовишь нам? Как все будет? Смогу ли я, выдержу ли? Да и имечко у нее - Умба, почти что амба, мол, станешь на воду - и сразу за борт, амба то есть. Хотя, с другой стороны, Мзымта - и вовсе название непонятное, но нестрашное, а за борт - дважды, да с какой помпой!

А кругом - шмотья!

Плюнула я на матроса и ушла варить кашу

Не люблю я стапель, по большей части мне достается бестолковое метание по принципу "поди - принеси". Так и хочется дать матросу по макушке, я же все-таки капитан! Так сложилось, что на берегу наши роли меняются, матрос берет власть в свои руки, а мне достается челночный маршрут. Ладно! Между прочим, мы сегодня дежурим, - отчаянные люди. Зато я могу смело плюнуть на матроса, бросить (на время) недостапеленный катамаран (новенький, один раз надёванный - на Поломети, красоты несказанной, любимый Сенька) и пойти варить кашу. Все-таки дело. Причем, важное, общественное, так сказать. А кругом - шмотья! Трудно представить, что все это будет аккуратно уложено, упаковано, плавсредства любовно собраны. Ну просто цыганский табор! Между прочим, на соседней поляне - такой же табор, братья по разуму, так сказать. И вот еще группа подъехала. Надо сматываться.

А каша, вроде, ничего получилась. Нордик гречневый, рекомендую. Команда рубает, но командир хмурит брови и водки не дает. Ну можно ведь по рюмочке-то! Что за собачество на сене! Вот спасибо, уважил. За легкую воду!

Все ещё живы

Дрон, Настя и Андрюха

Боевые подруги

Делаем первые фото у воды (сзади мост) - на память. Должным образом экипированные, в шлемах, девчонки такие - как бы это сказать? - мужественные. Боевые подруги. Пионеры очень трогательные, оба в желтых шлемах, ну чисто цыплята. Немного страшно за них, как они на байдарке? В том, что мы с матросом на Сеньке - ого-го! - я не сомневаюсь. А зря, между прочим. Мы ползем (остальные, я бы сказала, чешут - будь здоров!) по плесу, что-то вроде длинного озера, ветер сильный, в морду, естественно. Сенька ведет себя кое-как, вихляет, ну точно барышня попкой. Да что же это такое! Гармоза впереди прет, как танк, ну хоть бы что ей, а мальчишек на Смирьке и вовсе не видно. Мы пытаемся сгрестись, Сенька рыскает носом. Пробуем удержать его в состоянии "носом вперед", но он не желает. Желает двигаться лагом, причем туда, куда нам, естественно, не нужно. Сильный ветер, каждый гребок дается с трудом. Ругаемся с Ёжиком. Точнее, я ругаюсь, он оправдывается, потом наоборот. В какой-то момент матрос предлагает и вовсе не грести; бросаем весла, и нас довольно борзо несет лагом в нужную сторону - и это против ветра. Опыт (годы и годы!) подсказывает, что такое положение - это просто первый день, привыкнем друг к другу, к судну, к реке, все будет хорошо, но команда уже нас заждалась, под гидрокостюмом - полведра пота, на ладонях - первые мозоли, а ноги (от коленной посадки) уже отваливаются. Что за жизнь! Ну зачем мне все это надо! Я же такая маленькая, хрупкая, меня на руках носить нужно и по головке гладить, водить в шелках и бархате... Вовремя вспоминаю, что я все-таки не кисейная барышня, а боевой капитан, стискиваю зубы и пытаюсь непринужденно улыбнуться матросу. Улыбочка вышла, конечно, лошадиная, но Ёжик улыбается в ответ ... примерно таким же макаром. Берем весла... Уставший от ожидания экипаж Гармозы (пять морд, две из них - женские, прехорошенькие, остальные - мордовороты и бугаи, на которых пахать можно) предлагает меняться: меня - на Гармозу (как недомерка и слабый пол), Серегу - на Сеньку. Очень благородно с их стороны, нет, серьезно. Даже сердце защемило от благодарности, хорошие они, родные. Но свой экипаж не брошу, надо сгребаться и к Сеньке привыкать. Подумаешь, ветер!

Вот и Падун.

Левый берег реки у порога - довольно странный, сплошь усыпанный (я бы употребила слово выстланный, но оно трудноприменимо к камням) острыми-преострыми каменюками разных размеров. Ёжик (все-таки поэтическая у него натура, а может, романтическая?) проиллюстрировал этот пейзаж примерно так. Как будто здоровенный дядька (с динозавра ростом) подходящей кувалдой долбанул по небольшой горке, и она вмиг рассыпалась вот такими острыми камнями. Очень похоже. Тысячи тысяч дождиков, дождищ, ливней и талых вод не сгладили этих граней. Крепкая же была горка! Да и дядька, видать, не из хилых, ну и кувалда - соответствующая. Среди этих россыпей тут и там торчат жидковатые елки, на более ровных площадках (которых, буквально, считанные единицы) сосны все-таки умудрились вырасти, однако лесок все же хиловатый. Сегодня дальше не идем, день тяжелый, приезд, стапель... А завтра - проход Падуна.

Перед порогом зачалиться легко, берег пологий, но на дне - все те же острые каменюки. Чалимся. Экипаж Гармозы разгружается, а мальчишки уже вынесли байдарку на берег. У-у, мерзкие рожи! Моя рожа, чувствую, свекольного цвета от ветра и натуги, хочется снять не только гидру, но и кожу - жарко. Прямо во всей амуниции, включая спасик, окунаюсь в воду, совершенно забыв про новенький фотоаппарат, Санькин подарок, лежащий в якобы непромокаемой сумке, которая висит у меня на поясе. Дурища! Все, конечно же, промокло, зато какое облегчение наступило - кайф. Так бы и сидела в воде. Мой драгоценный матрос (и чего я его так материла десять минут назад!) разгружает Сеньку. Сенька мне видится этаким насупившимся пацаном, обидевшимся непонятно на что; хочется пнуть его как следует и спросить, по что мамку обижаешь, не слушаешься?

Гармозу уже утащили наверх, на более-менее ровную площадку, где могут приткнуться наши палатки, четыре штуки. На берегу разгружается большая команда с Тайменями, у них обнос. Пионеры прячут свою лодку в прибрежных кустах, я уговариваю их отнести ее наверх, в лагерь, не ровен час чего. Лодка очень красивая, ладненькая такая, жалко же. Пионеры - они доверчивые. Ну что взять с молодых! Пока я разглагольствовала про безопасность судов (это же главное в жизни!) Сеньку утащили наверх. Все-таки есть преимущества у женска пола! Забираю свое весло и, весело перепрыгивая с камня на камень, спешу в лагерь. Я дежурная!

Очень хочется посмотреть порог. В перерывах между хозяйственными делами бегаю смотреть первую ступень. Не то чтобы страшно, но боязно как-то. Понятно, куда идти и что делать. Первая ступень просматривается отлично, намечаю маршрут прохождения. Но мысли все время возвращаются к Сеньке, ну что же он такой вертлявый! Как же непривычно. Попросту говоря, управлять им я еще не умею. Какая жалость, что такой замечательный порог - и в начале маршрута, вот бы дня через три, прошли бы - как нечего делать. Дальше - хуже. Вторая ступень (я бы сказала, не ступень, а разгонный участок, ничего сложного, просто валы большие), естественно, проходится просто, если не ловить бабочек, а держаться струи, и выносит тебя эта струя прямехонько в крутенький слив и приличную косоватую бочку, в которой - непременно! - твой необученный Сенька встанет на задницу и шарахнет тебя рамой по башке. Хорошенькая перспектива. Гармоза-то пройдет, что ей, Гармозе, сделается, ее только Мзымта может положить. А Сенька вот, со мной, между прочим, такой маленькой и хрупкой... А байдарку детскую положит, конечно, сразу, хоть она и КНБ. Надо обходить бочки, натурально, выходить из струи круто влево, а потом круто вправо... Обмениваемся впечатлениями и мнениями с мальчишками, неприлично размахивая руками и громко крича. Грохот стоит страшный. Все-таки смена у нас грамотная растет, понимают - куда чего. Интересно, им страшно? Мне вот страшно, так прямо и говорю, страшно - и все тут. И памятник этот на горке... Жалко бедолагу, такой молодой погиб...

После обеда (супчик, колбаса), плавно перешедшего в ужин по просьбе команды (картошка-пюре с тушенкой, бекон, лук, чеснок, сто грамм), смотрели порог с Ёжиком. Обговорили маршрут. Ему вот не страшно!

Первый вечер на реке, хотя вечер - это только по времени, если на часы посмотреть. Светло же. Команда вся куда-то разбрелась, Серега с Ёжиком, по-моему, рыбу ловят. Дорвались. Мальчишки устраиваются с гитарой у костра - песняка давить, я просила. Я лежу плашмя (на пенке) между двумя острыми камнями, вросшими в землю, как ни странно - удобно, слушаю... А мысленно все возвращаюсь к порогу, и так его прохожу, и так... Как ни пойду, Сенька все равно встает на задницу и опрокидывается, поганец. Ну и, натурально, бьет меня рамой по башке. Или матроса моего. Ему уже доставалось рамой - на Мзымте, когда Гармоза перевернулась. Первую ступень мы пройдем, никуда не денемся, а вот последнюю... Как есть на задницу встанем! И все вздыхаю и вздыхаю. Пришел Ёжик (рыбы нет) и на мою лежачую физиономию натянул накомарник. Очень смешно! Гюльчатай, открой личико!

16 июля. День второй

Сегодня проходим Падун, причем все - приказ командира. Дежурят Ольга и Федор. Командир несколько озабочен и хмуроват, наверно, волнуется. Ага-а! За завтраком (манная каша, вкусная, сыр, очень крепкий натуральный кофий с корицей; лакаю кофий до жуткого сердцебиения, хотя это может быть и со страху) робко предлагаю командиру пройти Падун сначала на Гармозе старичкам, причем без груза. Он соглашается. Слава Богу! Как-то мне спокойнее сначала на Гармозе, на ней я матросом. Хотя... мне же и досталось на Мзымте - как матросу. А, ладно, все будет хорошо. Спорим с командиром на счет маршрута прохождения, Федька рявкает и я замолкаю. Еще врежет, с него станется. Идем смотреть последнюю ступень. А ведь он прав, мерзавец!

Сейчас!

Главное - бабочек не ловить!

Без комментариев

Третья ступень

Без комментариев

На выходе из Падуна

Вяжемся, поддуваемся, садимся. Страха как не бывало! Каждый раз удивляюсь, стоишь на берегу у порога - ой, не по себе, а когда уже пошел - наступает полное спокойствие, олимпийское прямо-таки, мысль работает четко, движения скупые, размеренные... Медленно входим в струю, потянуло, сильнее, входим в слив. Сейчас! Похоже, обдало меня славно, с носа капает. Левым глазом успеваю заметить Ольгу с Настей на скале (небось, с фотоаппаратами!), чуть дальше - Андрюшика (длинный, в оранжевом спасике - ну чисто железнодорожник), а правым - Ёжика, загребает, зверюга. Проходим разгонный участок. Серега сзади орет: табань! Я думаю - не стоит, можно просто отдохнуть, не грести, следить только, чтобы за борт не сыграть на валах. Вот скоро поворот. Серега орет, мой выход - надо тянуть Гармозу влево, еще, еще, мать твою! Есть! Теперь вправо, иначе прижмет к скале. Ира, давай, еще, еще... Почти чисто прошли, зацепили локальную бочку под скалой, незапланированную... Вышли. Поворот! Чалка! Есть!... Прыгаю на землю, слегка потрясывает. Всего-то ничего прошли, километр, считанные минуты, а впечатлений!.. К нам уже бегут ребята - Гармозу обносить для второго прохода. Тащат ее в гору на головах, она тяжелая, зараза. А мы с Ёжиком идем к Сеньке. Потрясывает. Если вовремя влево не повернем - встанем на задницу, как пить дать. Если не повернем - встанем... Если не повернем - встанем...

Ставим Сеньку носом к струе, трогаемся. Ему хочется идти полулагом, мы его разворачиваем, он упирается, мы настаиваем... В результате Сеньку сносит к скале, за что-то цепляемся баллоном, нас разворачивает... Скала буквально рядом, Ёжик цепляется за нее веслом и мы стоим... Натурально в сливе, едва не свисая с него Сенькиной задницей. Стоим. Похоже, так мы можем простоять вечность, и чего? Даю команду - отпускай. Рушимся в слив кормой, стоим (стоим!) в бочке, носом к сливу. Такие странные ощущения, держит ведь, зараза, бочка-то! Развернулись, вышли. Ох, мама дорогая! Ну и дела. Удивляться-сокрушаться некогда, надо идти. Понимаю, что Сенькой управляем плохо, не гребу, стараюсь сосредоточиться на воде, командую матросом. Все-таки звериная у Женьки силища! Вот на этой силище и идем до точки поворота. Давай, Ира! Есть! Это же не Гармоза, Сенька легкий, упрямый только, второй поворот, есть! Опять незапланированная бочка! Перегребли, вынесло в шиверу, чалиться тяжело. Соскакиваем в воду, Ёжик тянет Сеньку за чалку. Я очень счастлива! Все хорошо! Ну подумаешь, задницей прошли первую ступень! Сеньке - ему все равно, носом ли, задом ли. Прошли же! В крови гуляет адреналин, потрясывает... К нам уже бегут ребята...

Второй раз не пойду на Сеньке, ну его. Вот научимся управлять!

На Гармозе идет мужской экипаж - командир, Игорек и оба пионера. Ольга бы сказала - студента, я же не Ольга, я вредная. Два пионера, стало быть. Игорек волнуется. Глаза большие, пронзительно голубые; Игорек идет матросом. Я кручусь у Гармозы, помогаю ребятам затягивать упоры. Они в упорах - первый раз, а Андрюха маленький - первый раз на катамаране. Спокоен! Прикручиваю его к сиденью насмерть, авось не выскочит! Не дожидаюсь отчаливания, бегу на скалу. Волнуюсь. За мальчишек страшно и за Игоря. Федьке - чего ему сделается, бугаю! Вот показались (я на скале у третьей ступени), идут хорошо, вписываются, даже бочку (незапланированную) проходят стороной! Ура! Все живы, можно не пересчитывать! Сходу выскакивают в шиверу на мелководье. Хи-хи-хи! Тянут, груженую, за веревочку, но довольны. Хорошие мои. Морды счастливые, мокрые. Глаза у Игорька - еще голубее, это от радости жизни. Наивный!..

Самый тяжелый проход достался девочкам. Стою на скале, жду, когда Гармоза пойдет в следующий раз. Прибегает Ёжик, говорит, вещей - тьмуща!... Как девчонки пойдут, Ольга, Наська... Беги, говорю, подмени кого-нибудь, тяжко ведь девочкам, я-то налегке шла... Побежал. Прибежал назад (туда-сюда - 3 км), говорит, не соглашаются девчонки, сами пойдут. Вот они, показались! Видно, какая Гармоза тяжелая. Поднимается тяжко на валах (ну точно тетка на сносях по ступенькам!) и рушится вниз в каком-то замедленном темпе. Я не волнуюсь, пройдут как надо, только тяжело девочкам. На повороте, где надо тянуть Гармозу влево (я-то знаю, дважды прошла), Ольга втыкает весло в воду и тянет, тянет, сильна, бродяга, это же почище моего матроса будет! Я диву даюсь, откуда в ней такая силища может быть. Настёнка головенкой крутит в красном шлеме, гребет усердно, да только не дотягивает до мамки. Так на Ольгиной тяге и прошли, чисто, но тяжко. На берегу Ольга говорит - ничего не помню, гребла, как проклятая...

Тонем!

Последний проход - пионерский. Моя бы воля - запретила бы им идти, и все тут. Мальчишки собираются проходить только последнюю ступень. Вся остальная часть команды понимает, что положит ребят, Федька с Ёжиком на Сеньке встают на страховку за скалой... Мы с Серегой стоим на этой же скале, он - с камерой, я с фотоаппаратом, за спиной у нас - памятник, тот самый, парню погибшему в этой самой бочке, в которой - с большой долей вероятности - может положить наших ребят, если попадут в нее. Договариваемся с Федькой, как будем сигналить, если ребята кильнутся, им из-за скалы не видно. И вот - идут наши мальчики. Корпус лодки в валах почти не видно, держатся пока ровно, хотя я прибавила бы скорости. Ой, мамочки, ну пусть они пройдут! Вот прошли слив, поворот! Лодка зарывается в пену. Да прибавьте же вы скорости, прижмет же! Ой! Медленно (как будто время остановилось), очень медленно лодку кладет на левый борт... Серега орет, я ору, лодка плывет кверху брюхом, синенькая такая, перед ней - Андрюха, успел поймать проплывающее весло, капитанское, на хвосте лодки, почти лежа пузом на ней, висит Андрюшик; их несет в бочку, ту самую, незапланированную. Сердце мое останавливается. Весь мой организм в одну секунду вспоминает мзымтинские бочки, которые я проходила самосплавом, каждый камень, о который меня с размаху прикладывало... Первым в бочку (слава Богу, маленькая бочка, нестрашная) сваливается Андрюха. Желтый шлем накрывает пенным валом, вот он выныривает, глаза под шлемом - каждый с тарелку, огромные и очень удивленные. Перевернутая лодка (Андрюшик практически лежит на ней) зависает на гребне... Раздается скрежет... Лодка падает в бочку, Андрюшик следом... Глаза после бочки большие и удивленные. Из-за скалы, медленно и величественно, выплывает Сенька - с Чипом и Дейлом...

В пороге с Андрюшика смыло один кед. А Смирьку мы потом зашили и подклеили, в тот же день. Но какой же страшный звук был, когда она на гребне зависла!

После всех проходов дежурные устроили перекус (бутерброды с колбаской), а командир разрешил по сто грамм. Порог был взят, реке принесена жертва - живыми младенцами, а впереди нас ждали Капустные озера с видом на Хибины...

Хибины

Проходим пару-тройку перекатов - мальчишки впереди, за ними Гармоза, а потом мы, краснознаменный экипаж на строптивом Сеньке. Впрочем, Сенька неплохо слушается, быстрины ему явно нравятся. Что там было по берегам - не помню, мы всю дорогу обсуждали все прохождения, базарили, разбирали свой проход по косточкам и пытались удержать Сеньку в нужном направлении. Вот и Верхнее Капустное, справа, чуть сзади, Хибины... Какое загадочное слово - Хибины. Что-то очень далекое, холодное, такое какое-то... Ветра нет. Озеро - как зеркало, и эти самые Хибины отражаются в нем вместе с облаками, над ними повисшими. Красиво. Но настроение - неромантическое, почему-то мы смеемся, я грожусь махнуть Ёжика на Ольгу, не глядя, ведь она такая сильная и гребет вот так, вот так... За что получаю веслом по шлему. Экипаж Гармозы в восторге, весело им, гадам, а мальчишки уже высаживаются на правом берегу. Стоянка.

Стоянка довольно травянистая, ну и - как следствие - комарино-мошкастая. Нам все равно, устали, вобщем-то. Да и кушать хочется, о чем довольно нагло и громко заявляет собственное брюхо. Столько дел! Бывает, в Москве я рассказываю неводоплавающим подружкам, как проходит наш ходовой день, стараясь не пропускать страшных моментов типа прохождения крупнокаменистой шиверы под майским снегом, и заканчиваю обычно горестным вздохом, что на берегу, когда встаем на ночлег, нас не ждут мамы с горячим обедом. Как жаль, что не ждут! И обед сам из лесу не приходит, впрочем, завтрак тоже. Подружки обычно в ужасе.

Белая ночь

После ужина (гречка с тушенкой и капустный салат со свежим огурцом, видимо, в честь Капустных озер) все чем-то занимаются. Серега с Ёжиком ловят рыбу. Я помогаю мальчишкам штопать Смирьку. Где-то вдалеке попискивает Ольга - они с Федькой пошли искупаться, а вода холоднющая. Настёнка степенно беседует с Игорем. Кончается второй день похода, тяжелый, похоже, таких тяжелых дней не будет больше, все-таки Падун - самый сложный порог на этой реке. Мы с Ёжиком прошли его дважды, Серега тоже, а Федька - аж три раза, причем, будучи дежурным. Дважды обносили Гармозу. Пионеры приняли насильственное купание, Смирька - художественную штопку, а рыба, которую все-таки поймал Ёжик, небольшой хариус, - безвременную погибель в руках Федора, который немедленно его засолил. Спать. Болит каждая мышца, буквально. Спать...

17 июля. День третий

Утром с трудом продираю левый глаз - кривелло окривелло. Какая же подлая тварь, эта мошка! С содроганием вспоминаю прошлогодний поход по Керети, когда мошка укусила меня в руку, в тыльную часть ладони; рука страшно опухла и болела аж до плеча. Причем левая, самая загребущая, ведь я на левом баллоне сижу. Я немедленно представила, каким станет мой глаз (левый, естественно) к вечеру - на радость всей команде. А на левой (между прочим) руке загноился содранный вчера заусенец, пальчик опух и прибаливает. Ольга пальчик осмотрела и нахально спросила, что же ты с больными-то руками замуж выходишь, прости, Господи. Короче, вся косая и кривая. А дежурят сегодня пионеры, однако. И варят они кашу - рисовую, крутую, в меру соленую (надо же!), очень вкусную, к которой каждый член команды получает ма-а-аленький кусочек соленого хариуса. Ой же вкусно! Смакую каждый кусочек, ну чистое суши, как в том суши-баре, в который меня Ёжик водил не так давно. Даже вкуснее, я бы сказала, потому что пахнет дымом, перед носом - пейзаж с Хибинами, а вокруг - родные рожи, закатывающие глаза от удовольствия. Искренне благодарю мальчишек за завтрак, они только пожимают плечами, мол, обычное дело - кашу на костре варить. Скажите, пожалуйста, какие они у нас гордые! Ой!

Грузимся. Впереди - порог Верхний Капустный. По кувалинскому описанию - не очень сложный, двоечка, на Мурке (это моя старенькая Таймешка) я бы прошла, просмотрела бы предварительно и прошла, ей-богу. На Сеньке же... Мы пройдем, конечно, никаких сомнений, просто мы еще плохо им управляем, а просматривать порог досадно, не на бревне же плывем. Все-таки как-то неуютно, черт бы его побрал, Сеньку, хотя, конечно, сами виноваты. А Сенька - он умница, просто у него характер такой. Почему же он так любит полулагом ходить? Непонятно. А вот и порог. Мальчишки стоят на правом берегу, просматривались, видать. Гармоза, не снижая темпа, входит в струю. Вот наглые! Мы снова пытаемся поставить Сеньку носом к струе, ну почему он упирается! Входим в язык, чуть правее центра, по краю, сливаемся в порог. Порог довольно крутой, валы мощные, жестковатые. Сенька ведет себя удивительно, кажется, я начинаю его понимать. Или он меня. Ведь у него центр тяжести смещен к корме, нос приподнят, облегчен, он крутится буквально подо мной, то есть бесполезно ставить его носом к струе, а надо сосредоточиться на центре... А валы-то какие, Боже. Ёжик, греби, влево, еще, а теперь вправо, круто, да чтоб тебя! Сенька, солнышко мое, умница, вот и вышли... Гармоза торчит на мелководье - пионеров страхуют. Мы пристраиваемся к ним в корму. А ведь может кильнут ребят, на таких-то валах. Ой, мамочки, положит же пионеров! Ясно представляю себе картину, Смирька вверх брюхом, синенькая такая, а за ней в воде - два цыплячьих шлема, в валах, пересчитывая все камни... А ведь только что думала, что сама на Мурке прошла бы легко... Встречаюсь взглядом с Серегой, похоже, он думает о том же - положит ребят. Ой, плывут! Надо же, в лодке. Ура! Все во мне ликует, живы! Ай, молодцы пацанята! Поднимаю весло на вытянутых руках - салют пионерам! Они проплывают мимо, Андрюшик (мелкий негодяй) пожимает плечами, мол, подумаешь, какое дело. Так-то вот. Не буду больше за них переживать.

Альпинистская связка Сенька - Гармоза

Пропихивание Гармозы под мостом

Капустные озера

Среднекапустинское озеро; вода гладкая, скучновато. Сенька с Гармозой в одной связке, как альпинисты - Сеньку за чалку привязали к Гармозе, чтобы не отставал, так спокойнее. Мы с матросом гребем, упираемся. Не хочется все-таки быть захребетниками, просто Сенька категорически не любит гладкую воду и идти отказывается. Чего-то шутим, смеемся. Серега тыкает пальцев в воду и торжественно объявляет: яма! Ёжик тут же подхватывает: а в ней стоит щука. На правом берегу, довольно высоком, должна быть деревня, деревни не видно, но среди зеленой травы расплывается сиреневое пятно, большое, похоже, заросли иван-чая. Очень красиво. А вот и мост, говорят, низкий. На мосту грозное предупреждение рыбнадзора: рыбу не ловить. Чалимся. Смирька, естественно, уже за мостом. А чего ей, малявке. Мужики осматривают мост и решают-таки провести под ним катамараны, а если точнее - пропихнуть, потому как очень низко. Гармозу натурально пропихивают, лошадь эдакую, полную поклажи. Федька с Женькой по пояс в воде, Игорек и Серега на мосту, пионеры на Смирьке за мостом на подхвате - под мостом ощутимое течение. Пропихнули родимую. Теперь Сеньку - со мной плашмя на раме. Ёжик покинул борт, думая, что мелко и надеясь провести Сеньку руками, и чуть не утоп. Я страшно ругаюсь. Сенька вертлявый, так и норовит крутануться, а под мостом очень неприятно, железяки всякие торчат, и Ёжик за бортом болтается. Наконец, мы с Сенькой и едва не нахлебавшимся Ёжиком попадаем в дружеские пионерские объятия.

Без комментариев

За мостом, слева, болотце, есть морошка - восковой спелости. Мы с Ёжиком пасемся. Показываю морошку пионерам, они пробуют ее впервые. Вроде, нравится.

Идем дальше в Нижнекапустинское. Ветер встречный, неуютно.

На каком-то мыске, довольно ветренном, встаем на перекус. На берегу - большие старые бревна, берег крупногладкокаменистый. Мальчишки притаскивают еду - хлеб, консервы. Прохладно. Ольга разувается, ходит по камням, предварительно нагретым солнышком, и призывает Федьку разуться, мол, так хорошо - босичком по тепленьким камушкам. Ольга, она ведь как скажет, чего ей хочется, так вмиг и тебе захочется того же самого, очень заразная мадама. Я тоже разулась, ой, ласково же! Все-таки довольно противно целый день в гидроботах. Ёжик старательно вскрывает консервы. Федька разрешил по сто грамм, а точнее, я выпросила, дура. Собачествовал бы себе на сене, так нет же, разрешил. Ну все бедствия от этого семейства! Короче, приняли по первой, закусили. Ой, хорошо. Одну банку консервов слопали сразу же. Я спросила, а куда пустые банки денем, обычно обжигаем на костре, а тут и костра-то нет никакого, и сама же себе ответила - с собой заберем. А Ёжик говорит, тут бросим, а чего. Я ему говорю, нельзя, напорется кто-нибудь, это же хуже стекла, банки консервные. Лучше бы промолчала, слово, оно все-таки материально. Вторую подняли за женщин. Мужики поднялись, и босые, и обутые. Так сказать, и стар, и млад. Приятно! А потом кто-то (по-моему, Андрюшик) сказал, а что, мол, все за женщин да за женщин, не справедливо. Язык бы ему оторвать, поганцу. Ну, я сказала, Федя, налей нам, мы с девочками за вас выпьем, за мужчин наших дорогих-любимых, а потом, с полной рюмкой потянулась чокнуться к Ольге, да как-то неловко, стоя на одной ноге. Равновесия не удержала, пришлось спешно становиться на вторую ногу ... и прямо на консервную банку, босой-то ножкой, белой своей, такой нежной... Рюмку я, конечно, допила, а когда на ножку-то глянула, так и обмерла. Порез - будь здоров, полукруг от банки отпечатался четко, полподъема прихватил... Больно. Очень. Пока Андрюшик рысцой бегал за перекисью водорода, натекла приличная лужица крови. Еле-еле терплю, очень не хочется плакать, тыкаюсь Наське в плечо... Больно. Больно...

Ну что же я такая дурища!

На катамаран меня почти что несли, Серега и Ёжик - под белы ручки. А впереди - порог Разбойник и целый поход. Мы уже такое проходили, когда Ёжик на стекло наступил на Великой, правда, еще хуже было. Я очень отчетливо все помню, это же был ужас... Ну как же такое могло случиться!

Плывем. Ёжик каждые пять секунд спрашивает, как я себя чувствую, я уже начинаю злиться. Пытаюсь вспомнить, неужели я точно также к нему приставала на Великой. И вот мне уже всех жалко, и Ёжика бедного, и команду, которой придется мучиться со мной, и себя, любимую. А в носу уже защипало и слезки вот-вот закапают. Скорее бы порог!

Порог надо просматривать, хотя струю на входе видно отчетливо; она огибает скальный участок, едва прикрытый водой, потом слив, а потом не видно. Надо смотреть, конечно. Чалимся. Левый берег приблизительно такой же, как в районе Падуна, острокаменистый, правда, камни покрупнее будут. Придется прыгать, как горной козочке. Несчастный Ёжик стаскивает меня с катамарана и подпирает плечом. Неудобно. Пробую наступать на пальцы, вроде не больно, но чувствую, что ранка открылась. Ладно. Деваться все равно некуда.

Пошли. Сначала Гармоза - чтобы встать на страховку, за ней - мы. Мальчишки сидят на берегу, смотрят. Потихонечку входим в струю. Пропустила обливнячок - так себе камешек, только попал он между баллонами, и мы застряли. Я хихикаю, Ёжику придется стаскивать Сеньку с камня. На берегу радостно заливаются пионеры. Ну никакого уважения к старым больным людям!

Порог интересный, струя мощная, подхватывает - не зевай. Сенька ведет себя хорошо, слушается, мы разрешаем ему крутить носом, и приноравливаемся к такому ходу сами. Получается. В улове притаилась Гармоза - мальчишек ждет, Федя машет нам рукой, проходите, мол. Порог продолжается. Идем дальше, крутимся, как ужа под вилами, и даже начинает нравиться. Уклон становится круче, валы, камни, локальные бочки. Справляемся вполне грамотно. Практически на выходе из порога здоровенная бочка - буквально через всю реку. Деваться некуда. Кричу: вперед, Ёжик, вперед! На полном ходу влетаем в бочку, нас прилично умывает, и вот уже мы на тихой воде. Заходим в улово - ждать команду, смотрим на порог снизу. Правый берег довольно болотистый, зато слева - просто красота. Сосновый лесок на высоком плоском берегу - просто райское место, но турья... По-моему, группы три-четыре. Вдоль всего порога стоят рыбаки; чувствую, у Ёжика от такой картины на загривке шерсть дыбом становится, сидит он тут со мной сиднем на катамаране, а там сейчас всю рыбу без него выловят. Ёрзает, но молчит. Вот показалась Гармоза, это же авианосец, а не катамаран. Прет, куда хочет, рушится в бочку, а потом взлетает на здоровенный валун, торчащий из воды. Медный Всадник! Нет, сползли, подошли к нам. Серега, пока они выше по течению стояли, ловил рыбу с борта; рассказывает Ёжику, глаза горят, только что пена изо рта не идет. Смотрим на реку, ждем мальчишек. Я мстительно предвкушаю, как они свалятся в бочку, и их положит. Будут знать, как над старшими хихикать. Но пионеры хитрые, проползли по краю, только что не по берегу, и довольные вышли из порога. Ну ладно, я подожду, жизнь - она длинная, еще сочтемся.

Конный бюст

После порога река образует что-то вроде небольшого круглого озера, впереди угадывается перекатик. Левый берег по-прежнему очень привлекательный и пустой, но мы решили встать на правом, на горке между болот, там было меньше рыбаков. Смотрю я на эту горку и думаю, как меня туда Ёжик переть будет. Однако Федор сдернул меня с катамарана, взвалил на плечо попом кверху и понес, ну чисто мешок с мукой, если не сказать что-нибудь похуже. Принес и водрузил на высокий пенек прямо посередине стоянки. Эдакий памятник, конный, так сказать, бюст. Жизнь вокруг меня кипит, все чего-то делают, а я сижу - дура дурой, ничего делать не могу, даже ценные указания раздавать. Пришлось песни горланить. Надо же чем-то заниматься. Нет, плохо все-таки болеть.

На ужин (пионерский) были макароны с тушенкой и жареным луком. Даже не пересолили.

Девчонки после ужина пошли купаться. Наши рыбаки - Федя, Серега и Ёжик - собираются ловить рыбу (Федя и Женька с берега, Серега на Смирьке в озерце). Они в ажиотаже мечутся по стоянке, обсуждают какие-то убойно-рыбные приспособления, глаза горят, руки так и мелькают, все намерены поймать запрещенную семгу. Очень экспрессивная картина. Они еще не ушли, а Игорек произносит замечательную фразу - я уже и не знаю, что делать с этой рыбой. Просто он завтра дежурит. Я набиваюсь Сереге в компанию. До воды Серега донес меня на закорках, мда, похоже, такая жизнь мне начинает нравиться.

У Сереги сошла щука - я свидетель! Здоровенная зверюга, он ее уже почти в руках держал, как она увернулась? Я даже застонала. Отличная щука, на килограмм. Серега - человек мужественный, а я вот не понимаю, как можно было пережить такое и не застрелиться. Ёжик с берега показал нам кукан - поймал чего-то. Федька рядом ловил на удочку, время от времени перекладывая ее из руки в руку, а свободную закладывал за спину. В болотных сапогах (ботфортах), чуть наклонившись вперед, - ну вылитый Петр I. Тоже чего-то поймал.

Я устала, и Серега отвез меня на берег. Вот тут-то, наконец, жизнь мне улыбнулась. К берегу прибежали мальчишки принять драгоценный груз - меня то есть. Мне даже не пришлось вставать. Одним движением Андрюшик выдернул меня из байдарки, подхватил на руки и понес на горку. Ой, мамочки, дура же я была, теперь в каждом походе буду на консервные банки наступать!

Хариус

Принесли рыбу, довольно крупного хариуса, несколько штук помельче и пяток мелкой форели (как потом выяснилось, это была не форель, а пеструшка - малек семги). Каждый член нашей маленькой нерыбацкой компании (Игорек, Настёнка, оба Андрюхи и я; где-то еще была мама Оля, - морошку собирала) предложил свои услуги по обработке рыбы, но я одержала первенство и чистила ее собственноручно; базарила, конечно, с тайным умыслом - чтобы меня потом туда-сюда носили руки мыть. Уж очень мне понравилось!

Рыбу засолили. А нога ночью совсем не болела.

18 июля. День четвертый

Сегодня дежурят Настя и Игорек, стол накрыт очень эстетично (геркулесовая каша, отменная, со сгущенкой), а Серега поймал щуку, очень хотелось надеяться, что ту же самую, которая накануне удрала, но это маловероятно. Та зверюга откусила здоровенный крючок, так, небось, с ним и плавает. Грузимся. Ухитряемся погрузиться первыми и болтаемся по озерцу. Пробовали войти в порог снизу - тяжко. Вот, наконец, тронулись, впереди плесы, поэтому после перекатика нас берут на веревочку. Ах, Сенька, Сенька.

После второго моста

Плес, за ним мост. Медленно приближаемся. Смирька мечется между берегами - пионеры (вот уж буквально, пионер - это тот, кто идет первым, и чего они обижаются?) исследуют возможности обноса. Похоже, справа чего-то не то. Да и слева, вроде, не очень, грязновато, но обнос короткий - метра четыре. Гармозу, коровищу неразгруженную, мужики перетягивают посуху. Ох, здоровы! Маленького Сеньку решают пропихивать под мостом, меня ссаживают на берег, а на мое место садится Андрюха. Федька стоит на полуразрушенном мосту и руководит работами сверху, пытаясь помочь Ёжику и Андрюхе проводить время от времени застревающего Сеньку, - ногой притапливая катамаран сквозь дыру в мосту. При этом он регулярно наступает Андрюхе на шлем изящным резиновым полусапожком 43-го размера, сплошь покрытым грязищей, которую он только что месил, перетягивая Гармозу. Андрюха молча терпит, за него вступается Ёжик и материт командира на чем свет стоит, покуда не замечает стоящих рядом с Федькой дам. Все в восторге.

Порог Семиверстный маловыразительный, просто длинный участок быстротока с камнями, временами довольно мелкий, хотя в начале он нас порадовал - сложным заходом у правого берега. Мы позволяем Сеньке крутиться между каменюками, гребем слаженно, похоже наша троица (включая Сеньку) начала достигать взаимопонимания. Мне нравится, довольна очень, улыбаюсь, и тут перед носом вырастает подсевшая на мели Гармоза, с которой Оля машет нам руками, мол, отползайте. Места для маневра мало, берем круто вправо, сходу садимся на мель. Вот ведь черти. Ёжик пытается сдернуть Сеньку с мели, а мимо проплывают наглые, ухмыляющиеся пионеры.

Жемчужный плес

Сразу за порогом открывается шикарный вид - это Жемчужный плес. Действительно красиво, и очень тихо, ветра нет, хотя нет и солнышка, вода спокойная, гладкая. Медленно сплавляемся вдоль берега, ищем стоянку. Берег очень крутой, песчаный, поросший соснами. Мда. Тяжеленько мне будет к воде спускаться, умыться, например.

Стоянка очень хорошая, чистенькая, предыдущая группа оставила много сухих дров, спасибо им. Вокруг костровища - бревна, а ближе к обрыву между двумя соснами устроен небольшой столик - для кухонных мелочей. Разбиваем лагерь. Я сижу на бревнышке, дурью маюсь. Добрый Федя спрашивает, куда тебя отнести, и несет на руках к палатке. А потом обратно - на бревнышко. Андрюшик просит заклеить ему гидру, за клеем несет меня на руках к палатке. А потом обратно - на бревнышко. Ой, хорошо. Жалко, что я завтра дежурю, ведь придется поправляться, а так не хочется.

Игорек облюбовал столик и эстетствует там с колбасой и всякими вкусностями, Настёнка колдует над супом. Скоро обед.

Серега и Ёжик уплывают ловить рыбу в пороге. Серега сидит в пионерской байдарке на своем стульчике, специально его таскает. Команда залегает дрыхнуть, я тоже уползаю. Просыпаюсь от шума дождя и сразу вспоминаю, что по всей стоянке развешено шмотье для просушки. Ковыляю, сдергиваю все подряд, прячу под тент. Как там наши рыбаки? Спать больше не хочется, шкандыбаю на прогулку. Если наступать только на пальцы - не больно. Лес хороший, красивый, грибов нет, есть немного морошки.

Вернулись рыбаки и не с пустыми руками. Первым на кручу взлезает Серега, морда вся светится. Понятно. Ёжик тянет рыбу - хариус, крупный, много. Игорек уже и не знает, что делать с этой рыбой. Федя варит уху по-кольски: щука + хариус на пять минут в кипяток. Рыбаки, похоже, входят в раж, все разговоры исключительно о рыбе, о семге, о блеснах и проч. Мы все уже не знаем, что делать с этой рыбой. А ведь я завтра дежурю, между прочим. С Ёжиком.

На десерт подали халву.

19 июля. День пятый

Сегодня моему внуку исполняется год. В мои сорок лет иметь годовалого внука не очень прилично, но что же делать. К этому событию я готовилась еще в Москве, специально подгадывала, чтобы дежурить в этот день - буду кормить команду на убой всякими припасенными вкусностями. Не каждый же день человеку исполняется год! Это же редкое событие!

Обжираловка начинается с утра. Гречневая каша с печенкой (консервированной), бастурма, коньяк. Немножко рассказываю про внука. Почему-то портится настроение...

Сегодня мы идем до Канозерского порога и там стоим, по планам командира, чуть ли не два дня. Мы с девочками мечтаем о бане, рыбаки - о семге, о чем мечтали пионеры - не знаю, не сказали.

Брунгильда

Пока мужики загружаются, мы толчемся на бережку и дурачимся. Ольга предлагает Наське продеть в дырки на шлеме свои хвостики - для куражу, Наська отказывается, а мне нравится эта идея и я ее осуществляю. Ёжик и Ольга помогают мне продеть косички в дырки. Говорят, очень забавно получилось. Настроение поднимается.

Проходим Карежки; обе - ничего особенного. Мелковато. Время от времени Гармоза встает, как вкопанная, - это Серега ловит рыбу с борта. Вьемся на Сеньке ужом между камнями, получается неплохо. Приноровились проходить мелкие участки полулагом, практически нигде не подсаживаемся. Ай да Сенька.

Карельский. Довольно приятный вначале и малоприятный в конце - мелко. Два раза подсаживаемся. Обнаглевшие пионеры прутся в порог, даже не просматриваясь. Ага, тоже подсели. Серега ловит рыбу с борта, командир велит нам идти вперед - искать стоянку. Шустрых мальчишек гоняем от берега к берегу, берега отвратительные, болота, полные озверевшей мошки и не совсем спелой морошки. Сами принять решение не можем, ждем командира. Посылаю Ёжика на разведку - берегом.

Подошла Гармоза, прибежал Ёжик. Есть полянки, но очень уж плохие. Федька поскакал смотреть сам, его долго не было, но вот прибегает - довольный, есть стоянка! На левом берегу чуть ли не в самом начале Канозерского порога очень хорошая стоянка, но подходить к ней надо осторожно - тянет в порог. Буквально ползем вдоль берега. Смешно. Прекрасно знаем, что сможем развернуться и причалить, Сенька же очень юркий, а все равно боязно. Причалили. За нами медленно и торжественно ползет Гармоза, практически останавливается, и в этот момент мама Оля падает с борта в воду. Федька успевает схватить ее за руку, Ольга смешно болтается за бортом и верещит, уж очень ей ноги мочить не хочется.

День рождения внука

Приключения продолжаются. Во время торжественного обеда (сырный суп) Андрюшик опрокидывает на себя полную кружку только что вскипевшего чая. Странный день.

Порог очень красивый. Времени полно, после обеда бегу смотреть. Порог широкий и длинный - примерно с километр. Левый берег, на котором мы стоим, довольно высокий, скалистый, правый - низковат, но проход вдоль берега, похоже, имеется - для Смирьки. Слева и по центру ребятам идти нельзя, а мы очень даже пройдем - по центру. Бочка приличная, но струя просматривается хорошо, слив чистый - проскочим, ничего сложного, - если бабочек не ловить.

А стоянка у нас очень хорошая, обжитая. Ёжик собирается на рыбалку, я его отпускаю - на два часа, потом надо готовить ужин.

Идем гулять с мамой Олей и папой Федей, по дороге знакомимся с очень общительными бомжами. Вообще-то они не бомжи, просто приехали ловить рыбу (семгу, естественно) и живут здесь ажник с апреля - в шалашах. Эдакая разновидность туризма. Говорят, послали сотоварища в деревню за припасами, а он там запил и не возвращается, а они, стало быть, без хлеба, без чая, без ничего, короче. Мы думаем, привирают. Это у них промысел такой - дружить с турьем. Федя дает им немного заварки, пачку какао, банку паштета, два пакетика супа, лук-чеснок, я делюсь сигаретами. Снабдили неплохо. Бомжи долго беседуют с Игорем и Федькой, потом уводят Федьку за морошкой, которой он приносит довольно много, причем спелой. И, между прочим, бомжи предсказывают скорый дождь, который не преминул пойти ровно через двадцать минут.

Дождь кончился, назначенный срок (два часа) давно истек, а Ёжика все нет. Игорь и Андрюха помогают мне развести костер, я спешно готовлю рис с курицей (консервы), постепенно все больше озверевая и точа зуб на своего матроса.

Явился. Не буду с ним разговаривать.

Все не ладится у нас в этот день. За ужином пролили целых две рюмки коньяку, несчастный Андрюшик опрокинул на землю полную миску праздничного риса. Поделились. С Ёжиком не разговариваю и даже не смотрю в его сторону. И на рыбу (очень приличную) даже не взглянула.

После ужина мальчишки притаскивают гитару, поют песни, даже мы с Игорьком что-то исполняем. И таким вот макаром сидим до половины пятого утра, когда солнышко, висевшее всю ночь на макушках елок, наконец, от них отрывается и начинает всходить.

Утром становится очень жалко Ёжика, уж больно он несчастный. Приходится мириться. Не чужой же все-таки.

20 июля. День шестой

Стоянка, дежурят Ольга и Федор. После завтрака (геркулес, сгущенка, очень вкусно) занимаемся кто чем, я, например, загораю, потому как солнышко пришкваривает, ветра нет, мошки нет, ну просто красота. Я в новом купальнике, между прочим. Девочкам очень нравится. Мальчиков я не спрашивала.

Ёжик, естественно, пошел ловить рыбу. Пришел, со стоном говорит, что у него сошла здоровенная семга, и хватается за сердце. Женская часть команды сильно сочувствует, а мужская просто рыдает.

Готовимся к бане. Федька задействовал всех мужчин, нет только Сереги - он бродит вдоль порога, наверно, ищет Женькину семгу - чтобы в морду дать за такие шуточки.

Просто жарко! Заполярье, блин.

Баня на Канозерском

Баня готова, я бы сказала, банька, она маленькая такая. Наська мыться не хочет, и первыми запускают нас с Ольгой. Влезаем, сидим. По шкуре стекает - господи, что же это стекает, оно откровенно черного цвета. Оль, говорю, ты только посмотри. Она мне говорит, никому не рассказывай, это же ужас. Все, пулей вылетаем из баньки и мчимся к реке. Ой, хорошо... Ой, мамочки, как же хорошо... Только дно неудобное, скользкие камни...

Мы с Олей приняли баню дважды, а мужская часть команды ажник по четыре раза. Наверно, очень грязные были. После второго нашего захода Федя преподнес нам с Олей по рюмочке. Вот же кайф. Несчастная немытая Наська готовила перекус, пока родители занимались баней.

За ужином (на ужин был опять рис с курицей - просто нас с Олей в роддоме разлучили) обговаривали планы на следующий день. А на следующий день нас ожидало Канозеро - после одноименного порога, естественно.

21 июля. День седьмой

Подъем был в пять. Несчастные дежурные (пионеры) встали в два - готовить завтрак, с которым промучились довольно долго, явно с недосыпу. Тем не менее каша удалась, манная. Увязались, погрузились резво. В порог мы с Ёжиком пошли первые.

Порог Канозерский

Застоявшийся Сенька рвался в бой, порог был осмотрен вдоль и поперек, можно было просто наслаждаться скоростью, мощью и красотой порога. Пошли. Накануне мы смотрели, как этот порог проходит некая парочка на точно таком же катамаране, как Сенька, только на носу у Сеньки голубые планки, а у этого катамарана - красные; мы решили, что это девочка, Сенькина сестренка. Эту пару мы встречали раньше, после Разбойника и на Жемчужном плесе. В Канозерский порог они входили странно, едва обмакивая весла, их все время сносило влево, на обломок скалы, делящий струю надвое. Впрочем, в бочку они попали, как положено, и порог прошли. Мы же с Ёжиком всю дорогу махали лопатами без дураков, сносило прилично, но прошли чисто, с удовольствием нырнули в бочку, умылись и прибились к островку - подождать остальных. Слева от островка была приличная (около метра), практически вертикальная ступенька, а справа - спокойный проход, мелковатый, правда. Гармоза (без мамы Оли, она снимала на камеру проход мальчишек, а потом догоняла нас по берегу) слету слетела со ступеньки и скрылась за поворотом. Показались мальчишки, они проходили вдоль правого берега. Живые, черти. Мы показали им, куда идти и сами пошли туда же, вправо. Ёжик хотел сигануть со ступеньки, но мне было лень. Впереди нас ждало огромное Канозеро, не хотелось рисковать. Ёжик, правда, приобиделся.

Идем в альпинистской связке Сенька - Гармоза, мальчишки впереди. Утро. Пока ветра нет. Проходим левой протокой, между коренным берегом и островком. Тихо... Настроение какое-то загадочное, как будто ждешь чего-то необычного. Ёжик говорит, представь себе, вот сейчас из-за острова покажется ладья с викингами... Представляю. Спрашиваю, а что ты будешь делать, если викинги на нас нападут? - Натяну шлем, спасик и буду отбиваться веслом, живым они меня не возьмут. А ты что будешь делать, спрашивает. - Сдамся в плен без боя, смеюсь я, ну вас, мужиков, к черту, сами деритесь.

Озеро большое, плывем, стараемся не отставать, чтобы не буксировали в прямом смысле слова. На открытой воде легкий бриз - справа, Сенька норовит встать носом к ветру, поэтому Ёжик гребет, а я преимущественно табаню. Плывем. Вдалеке показался островок, на нем мы собирались размяться и перекусить. Очень живописный островок, но ветер, однако, крепчает.

Перекусываем на островке. Пока мальчишки режут хлеб и сало, лезем на скалу, самую высокую точку острова. Вид оттуда - закачаешься, просто петь хочется, и сам островок очень живописный. Имеется стоянка, а на стоянке - парочка на Сенькиной сестренке. Дрыхнут.

После перекуса идем к третьему острову. Ветер крепчает и крепчает, дойдем ли. Дошли. За островом - открытое море, так сказать, ветер самый что ни на есть противный - юго-западный, то есть натурально в морду. Серега просит постоять на острове, поспать, этот негодяй ночью рыбу ловил. Решаем обедать и дать Сереге отдохнуть. Серега валится между камней (как в окоп) и тут же засыпает. Пока мальчишки готовят обед (супчик с вермишелью), отдыхаем... Тепло. Камни горячие, но покрыты мелким засохшим мхом, колко. На озере появляются барашки.

Отваливаем от острова и идем вдоль левого коренного берега. Ветер очень сильный, все-таки не очень ясно, стоит подождать или продолжать ломиться против ветра. Едва-едва огибаем какой-то мыс, ветер буквально относит назад. Федя принимает решение - отдыхать, ужинать, идти ночью. Мальчишки устраивают перекус с остатками хлеба и сала, кипятят чай. Федька разрешает по сто грамм. После перекуса Андрюха притягивает из байдарки пенку, расстилает прямо у костра, падает на нее ничком и мгновенно засыпает. Это было как сигнал отхода ко сну, все мгновенно расползлись кто куда и попадали. Я послала Ёжика за тельником к катамарану, но не смогла даже дождаться его прихода, уснула.

Несчастные пионеры пятый раз за день готовят еду (гречневая каша с тушенкой и жареным луком). Просто день такой длинный оказался. После ужина выходим.

Очень тяжелый был переход.

Берег, к которому мы так стремились, был очень живописен, но куда ни глянь - повсюду понатыканы палатки. Мы прибиваемся на разведку к правому берегу, Сеньку не покидаем, так и сидим в упорах. Мой несчастный матрос не в духе, устал, злющий, аки лев рыкающий. Смирьку гоняют туда-сюда на разведку, вот послали на левый берег. Серега по правому сходил на чужую стоянку, побеседовал с турьем. Время три часа ночи, и чего они не спят? Оказывается, коптят рыбу, окуня, которого тут видимо-невидимо. Серега явно повеселел. На противоположном берегу появляются пионеры, Андрюшик берет весло и делает им какие-то движения. Серега говорит, и чего он машет? Давайте ему тоже помашем. Они с Федькой дружно машут в ответ гармозиными веслами, а мы умираем со смеху, просто умираем, я никак остановиться не могу. Ёжик говорит, что мы припадочные. С другого берега приплывают обиженные разъяренные мальчишки, и мы, сконфуженно пряча улыбки и прыская в рукава, плывем на другой берег, на стоянку, которую они нашли. Ну простите нас, старых дураков! Ёжик мило объясняет Андрюшику, что у команды истерика от усталости. Ну не знаю, мне до сих пор смешно.

Из другой группы, стоящей на нашем берегу, приходит посланец - познакомиться и предложить горячего чаю. Эту группу мы видели на острове, на котором обедали, - четыре каяка и катамаран-четверка. Они прошли озеро, пока мы дрыхли на берегу, при лобовом ветре, пришли три часа назад. Пока Федька ходит за чаем, Настёнка и Игорек (дежурные) готовят перекус. Очень хочется спать.

22 июля. День восьмой

Следующий день был посвящен рыбе - весь, без остатка. Силы распределялись так: часть команды ловила рыбу, другая часть эту рыбу чистила, а третья - жарила. Федю можно было заметить во всех трех группах. Дежурная Наська была так счастлива, что ей не приходится чистить эту проклятущую рыбу, что непрерывно ее жарила, по мне - так лучше было чистить, чем весь день у костра простоять. В редкие перерывы между чисткой рыбы собирали ягоды. Андрюха набрал полную миску черники, ее мы ели всей командой впервые. В прошлом году на Суне черники было так много, что даже есть уже не хотелось, не то, что собирать. Но зато не было рыбы. А в этом месте окунь был просто сумасшедший, Серега говорит, так и пёр, ну просто лом, наловили, по подсчетам рыбаков, килограмм пятнадцать. Мы с Андрюхой тоже пытались подсчитать, у нас получилось около двадцати. После двух часов непрерывной чистки все мои волосы были в чешуе, пришлось мыть голову. А зря, потому что рыба не кончалась. К концу дня мы озверели окончательно и послали Федьку остановить рыбаков. Пришел виноватый Ёжик с очередной сеткой ненавистной рыбы и сходу объявил, что сам ее почистит. Только это его и спасло. На Смирьке приплыл Серега (сидя на стульчике), мы его спрашиваем, есть рыба? Он отвечает, не-е-ет, нету никакой рыбы, ну просто ни одной. А потом прибегает Федька, тащит здоровенную авоську рыбы и радостно объявляет, смотрите, сколько Серега наловил! Так бы и убила этого Серегу.

Добрая Наська время от времени жалеет несчастную рыбу, говорит, плавала она себе утром в чистой речке, с мамой, папой, горя не знала, а тут приходят всякие и того...

На стоянке было очень ветрено, неуютно, переползли в какую-то ямку, дежурный Игорек нам туда ужин подавал. И все у него получается очень красиво, у Игорька, даже хлеб не крошится.

Рыба была отменная, во рту таяла. По-моему, нет на свете ничего вкуснее, чем свежая рыба. Вот только пива очень не хватало. Да и с водкой дела обстояли не очень хорошо. Водка просто-напросто кончилась, поэтому Федька взял заначенный спирт и разбавил его водой - умбской, исправленной. Очень хорошо получилось.

С этого момента мы все стали лелеять надежду на скорое прибытие в город-герой Умбу - дабы пополнить запасы, водки преимущественно. Федьку, который бывал когда-то в Умбе, регулярно спрашивали, Федя, а в Умбе есть (называется что-нибудь)? - В Умбе все есть, неизменно ответствовал Федька. Ну чисто Греция!

23 июля. День девятый

Между прочим, Серегино дежурство, первое и последнее (на завтрак - все тот же жареный окунь). Дежурство непростое, так как продукты практически закончились, все заначенные остатки сложили и вручили Сереге. Крутись, мол, как хочешь. Он крутился. Был, правда, момент, когда мне хотелось треснуть его по башке чем-нибудь тяжелым, - он предложил Федьке остаться на этой стоянке еще на день, рыбку половить!

Пошли. После огромного Канозера речка (Родвиньга, за ней Низьма) показалась раем земным, какое-никакое течение, перекатики, шиверки, берега близко. Без затей проскакиваем все мелкие препятствия, даже порог Кривец (между прочим, очень милый), потом замедляем ход - страшно влететь в низьменский Падун. На Кривце встретили народ, который рыбу ловил, они нас сориентировали.

Встаем на высоком правом берегу в сотне метров от порога.

Мда. Реку почти перегораживает затор из бревен - разрушенная ряжевая стенка. Есть немного водички справа, но даже Смирьке маловато, хотя пешочком не пройдешь. Слева - крутая ступенька между бревнами и скалой (падение примерно метр), за ней, соответственно, валы. Идем с мальчишками и Игорем смотреть (в обход, по болотистой низинке, довольно противной), доходим почти до конца порога. Кроме первой ступеньки - ничего интересного, валы, камни, все, как положено. Пытаемся с мальчишками залезть на бревна, посмотреть ступеньку поближе, но не можем преодолеть протоку справа - глубоковато. Идти переобуваться в гидроботы, возвращаться и лезть на бревна было лень. Вот, лень, она всех и губит.

В какой-то момент прибыла парочка на Сенькиной сестренке, транспортируя странного вида мужика на раме. Почему-то до берега они не дошли, видать, подсели на камне. Девица сиганула в воду прямо с борта и, естественно, утопла по пояс. Мужика ссадили на камень, и он тут же принялся ловить рыбу. Парочка пошла на разведку, после чего взлезла на кат и прыгнула со ступеньки. Чудные они какие-то.

В обед доедали рыбу (с рисом), а на ужин картошку-пюре с консервами. Нашли немного грибов, я пожарила, получилось буквально по ложке. Ну хоть столько, и то хорошо. Не было грибов - совсем.

Дрыхли.

24 июля. День десятый

Мальчишки решают прыгать с Падуна. Федя предлагает выставить сигнальщика, чтобы указывал проход, - для Смирьки порог крутоват, надо вписываться, не впишутся - положит. Вызываюсь в сигнальщики. Лезем с Ёжиком на бревна (Ёжик с камерой), осматриваемся. Есть только одно место, где мальчишки могут пройти, заход - впритирочку к бревнам. Под завал тянет, но не очень, если будет затягивать, я смогу их просто слегка оттолкнуть - ногой, например.

Пошла Гармоза - без Ольги, она фотографировала ниже ступеньки. Все-таки красивая штука, Гармоза, тяжеловата только, особенно когда груженая. Сделали они эту ступеньку за милую душу, впрочем, никто и не сомневался. Вот пошли мальчишки. Подбираю палку и буквально тычу ею в проход, сюда, мол. Но они не дотягивают и идут по самому нехорошему месту на всем пороге, по острому гребню, и их кладет. Сердце мое обмирает. Первым вываливается Андрюха, но быстро цепляется за камни и выходит на берег. Андрюшик висит на хвосте перевернутой Смирьки и некоторое время они плывут таким вот макаром. Знакомая картина. При киле опять скрежетало, боюсь, подрали они Смирьку. Очень я расстроена. В расстройстве сую в пасть сигарету да так сигаретой в зубах и прыгаю в порог - с Ёжиком на Сеньке, естественно. После валов обнаруживаю во рту мокрый окурок, зато Наська довольна, очень ей понравился мой бравый вид. Все живы.

Идем дальше. Я бы сказала - перекатисто, а может и шиверно. Настроение неплохое, несмотря на киль мальчишек. Мне все-таки обидно, ну что же они не дотянули. Прошли бы ведь. Низьма заканчивается, видим сетку. Правее должен быть проход, идем первыми. Проход есть, но надо переползти через металлический канат, переползаем. Несколько волнительно за Гармозу, как она совладает, да и заплатка у нее на брюхе после рельса на Керети... Переползли. Должна быть деревня. По слухам, здесь тусуются всякие иностранные рыбаки и платят бешеные деньги за удовольствие ловить семгу на этом краю географии. И точно - вдоль перекатика стоят. Между прочим, выглядят ничуть не лучше нашего Поездника. Но по-каковски балакают - не понятно. Деревня богатая, даже надписи на магазине на двух языка, и отель имеется - для нетутошних, я думаю - шестизвездочный, уж больно хорош, особенно для этих мест. Ёжик размечтался накопить денег и приехать сюда буржуйствовать. Огибаем деревню и выходим в плес, скоро начинаются Медвежьи озера, а нам пора перекусывать.

Сегодня дежурят Ольга и Федор - вместо нас с Ёжиком, мы поменялись. Утром ели манную кашу (благо ее много), а в перекус - хлеб с сыром. По слухам, у моста (после Медвежьих озер) есть магазин, в котором можно чего-нибудь прикупить, водки, например, ну и хлеба, и мы туда вроде как стремимся, а пока перекусываем. Сидим на бережку в высокой траве, настроение отличное, чего-то смеемся. Мальчишки подклеивают Смирьку, все-таки подрали. В воздухе слегка попахивает морем.

Выходим. Как бы плес, весь поросший белыми лилиями, ну просто ковер. Очень красиво. Огибаем мыс, и тут начинается большая вода и, естественно, встречный ветер. Мы сразу начали отставать, а доблестный экипаж Гармозы прилежно работать веслами и со страшной скоростью удаляться в сторону города-героя Умбы. Я злюсь. Очень противные ощущения, как будто нас бросили с Ёжиком, и мы уже никому не нужны. Гармозу видно еле-еле, маленькая точка на горизонте, про мальчишек и вовсе молчу. С каждым гребком злюсь все сильнее. Ну и ладно, дойдем как-нибудь. Умом я понимаю, что они спешат в магазин, но все равно злюсь, могли же, гады, взять на веревочку, чтобы Сенька не вертухался. Ведь не в тягость же. Пришли мы приблизительно спустя полчаса после того, как они дошли до моста.

Магазина нет как такового. Ну и черт с ним. Я принципиально ни с кем не разговариваю и всем своим видом демонстрирую обиду. Федька дает команду отходить. Хорошо им, гадам, они полчаса отдыхали...

Федька предлагает взять нас на веревочку, но я гордо и язвительно отказываюсь. Желаю погибнуть в одиночестве! Потом - так и быть! - соглашаюсь, вылив очередную порцию яда на Федькину голову. Настроение - никакое.

Порог Паялка. Шумит - далеко слышно, видать, что-то интересненькое. Чалимся, идем смотреть. И правда, интересненькое. Мощный порог, не очень длинный, с приличным уклоном и высокими валами, ну очень мощный. Похож на тот кусок Мзымты, который я проходила отдельно от Гармозы, то есть самосплавом. Смотрю на него и все мое плохое настроение как рукой снимает. Я уже в ажиотаже. Ой, говорю, Ёжик, пойдем, вот прямо сейчас. Федя, говорю, мы пойдем, и забываю при этом, что с Федей не разговариваю. Ну что за мелочи! Тут такое... Серега, глядя на Паялку, говорит: куда вы привезли бедного хохла? А Игорьку, затягивающему упоры, обещает удар, как об асфальт. Бегу к Сеньке, Ёжик уже ушел подвязываться-поддуваться. Прибегаю. Ой. К моему сиденью привязаны две белые лилии... Пионеры порадовали, хорошие мои. Одну втыкаю в шлем. Трогаемся.

При прохождении такого порога главное - не свалиться за борт и стараться удержаться в струе, это мне уже известно по Мзымте. Другого способа нет. Уходить от обливняков практически невозможно, в таком месиве их не видно, а при такой скорости течения нет времени для маневра. Идем в любимой Сенькиной манере - полулагом, поворачивая то влево, то вправо, стараясь удержать его в горизонтальном положении, потому как швыряет здорово. В какой-то момент что-то цепляем баллоном, разворачиваемся, идем кормой. Сеньке все равно, но нам-то привычнее носом. Разворачиваемся в обратный зад, продолжаем идти. Вот и улово, чалимся. Очень мне понравилось, так бы и каталась тут всю остатнюю жизнь. А мальчишкам не пройти, придется обноситься. Возвращаемся с Ёжиком к ребятам. В середине порога на скалах по берегу тусуются пионеры с камерой и Наська, - на этот раз ее оставили на берегу. На наших глазах в пороге кладет какого-то каякера, ему удается прибиться к берегу и встать, а потом по краешку, по краешку продолжить движение. Гармоза готовится к проходу. Эти пройдут. Гармоза на Мзымте хорошо потренировалась, умеет. Вот пошли. Я бы сказала, мухой пролетели. Ольга с Игорьком хорошо на носу попрыгали. На Сеньке меньше валяет, между прочим, в середине же сидишь. Мальчишки пошли обносить Смирьку, а мы застряли с их камерой, и я не без приятности провела время около великолепного колли, который с хозяином ловил рыбу. Очень я по своей собаке соскучилась!

Буквально через двести метров следующий порог, ну или продолжение Паялки. Пошли смотреть. Тоже интересный. Менее мощный, чем предыдущий, но тоже ничего себе. Есть проход - справа, без всяких проблем. А по центру, приблизительно посередине порога, шикарнейшая бочка, правее к ней примыкает еще одна, между ними образуется как бы гладкий слив. Если забрать еще правее, можно нарваться на острый камень, вон его видно, так и торчит из воды. А если влево, то можно не вписаться и шарахнуться об скалу. Решаем с Ёжиком проходить впритирочку к сливчику. Серега спрашивает, как пойдете. Я говорю, будем прыгать в бочку. Он говорит, что мы сумасшедшие и просит мальчишек снять нас на камеру - чтобы память осталась после нашей безвременной погибели. Чудак-человек! У нас же спортивный катамаран, а мы еще толком на нем и не прыгали. Только-только управлять научились.

Чуть-чуть мы недотянули влево с Ёжиком, а точнее, перетянули вправо; Сенька правым баллоном проехался по сливу, а левым попал в бочку. Меня накрыло с головой, но я была очень довольна. Ура! Самые приятные ощущения остались от того, что Сенька слушается, что мы понимаем и его и друг друга. Какое счастье! Ну просто смеяться хочется. И всех их расцеловать, гадов.

Гармоза и Смирька прошли справа, под берегом.

Какой длинный день! Трудно поверить, что еще утром мы были на Низьме, прыгали с Падуна, а мальчишки килялись. Я пребываю в счастливейшем состоянии после Паялки, но мой матрос подустал и попритих. Я думаю, это потому, что ему не удалось в бочке искупаться - даже ног не замочил. Это называется высший пилотаж - искупать капитана с головой, а самому выйти сухим из воды. Искусство!

В разные времена и разным людям (включая собственную маму) я пыталась описать это состояние - восторга и счастья, такого большого и ощутимого, что, кажется, можно даже руками потрогать, - вот сколько его вокруг. Такое чувство неизменно охватывает меня после удачного прохождения порога, ну или какого-нибудь препятствия, иногда после маршрута в целом. Не понимают. Страшно, говорят. Страшно - это когда на берегу стоишь, смотришь на порог (или, например, на горы) и ощущаешь себя маленьким, ничтожным, ручки-ножки тоненькие, волосики жиденькие, пожить еще хочется... И вот ты сгребаешь себя в кучу и, буквально, шаг за шагом давишь в себе этот страх. Ты борешься с собой, со своим собственным ничтожеством перед лицом природы, стихии, и побеждаешь именно это - себя, свой страх, свое ничтожество. Поэтому, мне кажется, и возникает это чувство счастья; ты победил, ты смог задавить в себе этого гнусного зверька, который сидит где-нибудь в твоем уголочке, красными глазками посверкивает, гаденький такой. А ты ему - веслом по носу. Не балуйся! А с рекой мы не боремся, мы ее уважаем и любим, как подруженьку.

Все, конечно, устали, день был тяжелый, дело к вечеру, надо становиться. Впереди какое-то сооружение на берегу, похожее на мельницу, за ней угадывается перекат. Местный дядька намекает нам на покупку свежей горбуши, а также информирует, что в городе-герое Умбе (близко, только перемахнуть через довольно крутые горки, хребетик такой небольшой) есть ночные магазины. Мы встаем на берегу круглого заливчика, не самое удачное место, но выбирать было не из чего. Федька поскакал в магазин, только пятки засверкали. Пока мы копошились с палатками, пришли два местных дядьки с рыбой, дешево, только что даром не отдали, 25 рублей полуторакилограммовая горбушка. И с икрой. Рыбу немедленно разделали, засолили, вот только пленочку с икры отодрать я не успела - прибежал Федька с продуктом и, между прочим, с водкой. Свежий белый хлеб (Господи, какой же он был душистый!) намазали остатками сливочного масла и сверху наклали свежепосоленной икорки... Федя извлек водку... М-м-м...

Некоторое время можно было услышать только стоны, эдакий дружный, задушевный, командный стон...

Икорка после первого захода еще осталась, и Игорек вызвался сделать нам бутерброды, я бы употребила изысканное слово канапе, потому что это были маленькие произведения искусства, впрочем, никто уже не удивлялся, все давно поняли, что у Игорька талант. Я думаю, делать ему бутерброды во всех походах - отныне и во веки веков. Аминь.

Потом добрались и до горбуши.

Так могут наслаждаться едой только сильные, мужественные, хорошо поработавшие люди, слегка подзабывшие, что такое вкусная еда. И свежий хлеб. И теплая водка Кандалакша.

25 июля. День одиннадцатый

Накануне вечером Федор строго приказал рыбакам ловить горбушу - рано утром, всем, без исключения, и чтобы горбуша была обязательно с икрой. В тот день предполагалось наше с Ёжиком дежурство, поэтому пришлось поменяться, - мальчишки любезно согласились, но категорически отказались варить комбинированную кашу из манки и геркулеса. Ну хоть что-то они не умеют, слава Богу. Короче, все рыбаки, включая Федора, благополучно проспали, а кашу варила Ольга.

После завтрака (с остатками вчерашней горбуши) команда разделилась. Федя, Ольга, Настёнка, Игорек и я пошли взглянуть на море, как оно, существует ли еще и в каком состоянии; Серега и Ёжик намеревались переловить всю горбушу (для реабилитации), а если повезет и семгу; мальчишки остались в лагере - клеить лодку, мыть посуду и загорать. Короче, полезли мы в гору. Довольно высоко. Влезли-таки. Стоим на какой-то макушке, погода классная, солнышко, тепло; куда ни глянь - красота (как сказал бы Ёжик, невписуемая). Наш лагерь не видно, зато видно порожки - перед ним и за ним, а в другую сторону - мост, одноименный поселок Умба, залив и море... Море спокойное, ветра нет. Воздух такой прозрачный, что видно даже Карельский берег, но далеко-о-о... Хорошо, настроение прекрасное, подстать погоде. Федька предлагает смотаться в город-герой Умбу, где все есть, и мы пошли.

В городе-герое Умбе, помимо всего прочего, есть пиво, а также деревянная мостовая. Такое чудное явление я вижу впервые и очень мне нравится. Наверно потому, что погода хорошая, сухая, и из-под половиц этой мостовой не хлещет вода, когда на них наступаешь. Но мило. А также в Умбе водятся собачки разных пород, преимущественно пудели. Соскучилась по собакам, ей-богу. Городок приятный, люди нарядно одеты, - не в пример нам, оборванцам. Девушки симпатичные ходят, а также всевозможные юноши, стриженные преимущественно под братанов. Такая мода, видать. Вдоль тротуаров произрастает крапива, по которой сильно соскучился пионер Андрюшик; он специально обращал мое внимание на то, что крапивы нет, но это только на реке, а вообще - есть, вот она. Мы заходим во все магазины и скупаем все, что есть в этом славном городе-герое. Местное пиво очень сильно идет нам на пользу, потому что настроение все поднимается и поднимается, и вот в состоянии полной эйфории мы возвращаемся в свой лагерь, падаем на руки остатков команды и громко объявляем, что ветра на море нет.

Рыбаки в наличии имелись, а вот горбуши не было - решила остаться в реке с малыми детушками, сильно огорчив Серегу и Ёжика таким решением. После обеда Федя дает команду отплывать. Отплываем.

Минут через пятнадцать после отплытия из-за маленького островка окликают нас местные дядьки на лодке и - о, чудо! - предлагают купить у них семгу, здоровенную рыбищу килограмма на три. Заодно покупаем двух горбушек, в общей сложности тоже килограмма на три. Гуляем!

С моста в поселке Умба просматриваем порожек - ничего особенного. Устраиваю Ёжику экзамен, как, мол, пойдешь? Экзамен сдает на пять. Растет, мальчишка (первый, кто скажет, что это девчонка, получит веслом по башке).

Проходим порожек, впадаем в залив, нас берут на веревочку, потому что ветер, естественно, в морду и все крепчает, а нам нужно проплыть километров пять и обогнуть мыс, а он уже в открытом море. Упираемся изо всех сил - а весла гнутся и скрипят (мачты-то нет). Ой, тяжеленько! Идем. Огибаем мыс и встаем на красивейшем месте, в густой травке с цветочками, под скалой. Ну очень красивое место. Думаем, что делать. Федя говорит, что надо подойти ближе к Умбе, то есть к городу, иначе завтра начнется отлив, и ни фига мы не выгребем. Но ветер сильнейший, на море, я бы сказала, бараны, а не барашки. Решили подождать. Разделываю рыбу, всю. Хвосты, плавники, головы, семгины молоки идут в уху, остальное солится, включая икру из горбушек, коей набралось здоровенную мису. Все запротоколировано на камеру.

Настёнка плохо себя чувствует, у нее болит горло. Похоже, начинается ангина.

А подали нам на ужин уху-ассорти, а также изящнейшие бутерброды с икрой, причем в большом количестве, потому как икры было много, а масла мы закупили в Умбе.

После ужина устроили с Серегой соревнования по нехудожественному свисту, которое возымело не очень приятный эффект - оказалось, мы на поляне не одни, явилась местная парочка, и вьюнош (явно еще обдумывающий житье, однако довольно грамотно ботающий по фене) грозно спросил: кто свистел? И по что? Мы благодушно ответили, что свистели мы и причем просто так, от хорошего настроения. Он нас постращал рыбнадзором и стал канючить Андрюхину гитару, но мы уперлись и не отдали.

Потом полезли на скалы - гулять. Серега, Федька, Ольга и упакованная в спальник по самые глаза, опоенная всевозможными лекарствами Наська остались в лагере. Оба Андрюхи, Игорек, Ёжик и я долезли до того места, откуда можно было увидеть город-герой, а Андрюшик даже искупался, - и правильно сделал, потому что в Колвицкую губу мы так и не попали, а побывать на Белом море и не искупаться - просто грешно.

В лагерь опять приходила парочка, пока нас не было, канючить гитару. Все-таки мы ее отдали, на третий раз.

Решено спать, встать рано утром и изо всех лопаток чесать в Умбу.

Ночью Настёнке было очень плохо.

26 июля. День двенадцатый

Странный это был день - и пустой. До Умбы доплыли быстро (даже без завтрака!), упаковались, суда решили не разбирать. Серега сходу отловил Камаз, который пообещал забросить наши неразобранные плавсредства вместе с Федькой, Серегой и остатними вещами до Колвицы. Мы прикупили еды, перекусили, дождались автобуса и очень быстро доехали до Колвицы. Был примерно полдень. Погода отличная, только Наська, бедненькая, совсем разболелась. Поклали мы ее в спальнике в тенечек, и лежала она у нас там прибранная, тихая, глазки закрыты, и посапывала. А мы стали ждать. И все ждали и ждали.

Колвица в районе моста очень симпатичная, шустрая такая, под мостом - перекат. В окрестных лесах ничего не водится - ни грибов, ни ягод, ни дичи, так сказать. Около озерка перед мостом какой-то домик. Делать ну просто нечего. Ждем. Очень хочется кушать, а практически вся еда осталась у Федьки, у нас есть только тушенка - одна банка, но хлеба нет. Вот ведь идиоты. Ждем. Уже и подрыхли, и ягодки поискали (набрали немного, Наське скормили), и погуляли, и побродили. Наших все нет. Послали мальчишек на разведку, а вдруг можно где-нибудь хлеба купить. Принесли. Ай да пионеры! Жизнь сразу начала налаживаться. Развели костер. Андрюха откопал где-то заначенные пакетики с чаем (я же говорю - мастера заначек), вскипятили чай. Поели. Погуляли. Наших все нет. Вот в сторону Умбы просвистела пожарная машина. Так. А вот - скорая помощь. Волнуемся. Решили послать назад в Умбу Ольгу и Андрюшика - искать Федьку и Серегу, а вдруг чего? А вдруг Серегу забрали в милицию как лицо хохляцкой национальности? Снарядили спасательную экспедицию, обо всем договорились, но машину поймать не можем - не останавливаются, гады. Минут пятнадцать топтались. И тут - свершилось! Подъезжает эдакая буханка, а в ней - родные рожи: русская бородатая и хохляцкая гладкая. А ждали мы их, ни много, ни мало, шесть часов.

Камаз не приехал, и они долго искали машину, только и всего. Зато привезли еще одну семужку - на килограмм.

Разгрузка. Лагерь. Ужин. Все как у людей, слава Богу. На ужин - макароны с тушенкой, соленая семга. Это же божественно. Ну и, естественно, сто грамм - за встречу.

Наська начала потихонечку оклемываться.

27 июля. День тринадцатый

Тринадцатый - он и есть тринадцатый. Вот такой он, хотя, конечно, не совсем. Утром собирались долго, копались чего-то, а это место, изученное накануне от безделья до последнего камушка на берегу, нам просто опостылело. Очень хотелось его покинуть, наконец. Места для спуска судов было очень мало, мы с Ёжиком перетащили Сеньку на другой берег и грузились там. Поплыли. Мы первые, мальчишки за нами, Гармоза еще грузится. Вдруг смотрим - бежит Наська, руками машет. Спрашиваем, что? Гармозу подрали. О, Боже! Возвращаемся по берегу. Оказывается, эти бедолаги погрузились, уселись, отплыли и нарвались на железный штырь. Ведь мост же! Ненавижу. Ну всегда под мостами какая-нибудь гадость имеется. И подрали тот же самый баллон, который пробили в прошлом году на Керети, тоже под мостом. Мой баллон, между прочим, мы с Федькой совладельцы Гармозы. Ох. Мама Оля мокрая по пояс. Надо клеиться. А тут - очень кстати! - и дождь пошел. Ладно. Андрюшик зашивал внутренний баллон, я внешний. Зашили. Подсушили. Заклеили. Фу, можно собираться.

Вроде пошли. Погода - так себе, но речка очень шустрая, никаких озер, плесов практически тоже, между милейшими перекатиками 200-300 метров гладкой воды. Ну чудо. Настроение поднимается. Идем. Сенька ведет себя как послушный мальчик, ну просто удовольствие, душа ликует. Крутимся на перекатах, старательно их пересчитывая, потому как не хочется влететь в порог Белый, восьмой по счету, который надо просматривать.

После очередного милого перекатика на полном скаку влетаем в препятствие № 4 - порог Кривой. Ой, мама дорогая! Порог короткий, но очень, я бы сказала, интенсивный. И всего-то в нем понатыкано, что можно вообще понатыкать в порог: два крутых поворота, ряжевая стенка, очень приличные валы, бочки, камни, разрушенный мост, мощный прижим к опоре... Река несется, как бешеный конь, только успевай поворачиваться. Но ситуация, вроде бы, управляемая, Сенька слушается, Ёжик тоже. Прошли, на мой взгляд, идеально, даже ни разу не чиркнулись. Вылетаем (буквально) из порога - Гармоза стоит, глаза у экипажа круглые. Федька спрашивает, а что это было-то? Да мы и сами не знаем, у самих такие глаза. Тут мой Ёжик всем корпусом разворачивается ко мне и строго спрашивает: а если бы мы не догребли? - Но мы же догребли. - А если бы не догребли? - Но мы же все правильно сделали, все хорошо, отлично же прошли. - А если бы неправильно сделали? И в такой вот манере минут десять. Очень его зацепил этот порог, он до сих пор меня спрашивает: а если бы не догребли?...

Пионеры вылетели из порога тоже с круглыми глазами, но очень довольные. Я за них уже не опасаюсь, мальчишки у нас просто молодцы, а ведь совсем зеленые еще. Растут на глазах.

После шестого препятствия оглядываюсь (мальчишки впереди) и вижу Гармозу, застрявшую чуть ли не на ровном месте. И чего они там стоят, рыбу, что ли ловят? Причаливаем к отмели, ждем. Какие-то действия совершают, гуляют по перекату, что ли. Ольга машет руками. Я, конечно, тоже машу в ответ, традиция у нас такая. Пойдем, говорю, Ёжик, сходим пешком, посмотрим, что у них там, может помощь нужна. Мелко, но течение довольно сильное. Идем. Такое впечатление, что мужики с Гармозы гуляют себе по речке аки по суху, а девочки их терпеливо ждут. Да что же у них там такое? А, вот все, пошли. Мы с Ёжиком возвращаемся к Сеньке. На Гармозе веселое настроение, оказывается, Серегин спиннинг, слабо укрепленный на раме, унесло в перекате, и Федька с Серегой, взявшись под ручки (шерочка с машерочкой), отправились по перекату его искать. Нашли. А потом Серега очень картинно воду из сапог выливал - не снимая, а исполняя балетную ласточку. Жалко мы не видели этот концерт!

Идем дальше, считаем препятствия. По нашим подсчетам вот этот - восьмой, и его надо просматривать. Чалимся, лезем в гору с мальчишками. Да вроде ничего особенного. Мы с Ёжиком прошли весь порог до конца. Да вроде ерунда. На выходе мелко, но если вот здесь повернуть направо, то мели можно избежать. Возвращаемся. Вредный Федька говорит, что это не тот порог. Ну надо же, а мы там полчаса ползали. Ладно, пошли. Гармоза впереди, мы за ними, за нами мальчишки. Крутимся. В какой-то момент Ёжик говорит, пора сворачивать. Сворачиваем. И с удовольствием наблюдаем, как с подсевшей на мели Гармозы соскакивают в воду Федька и Игорек - стаскивать. А мы что - а мы ничего. Просматриваться надо!

Следующий порог - Белый. Мда. Просматриваться, конечно, надо. Вобщем-то это водопадик, небольшой, правда, метра полтора, но настоящий. Стоим на берегу, смотрим. Круто. Спрашиваю Андрюшика, что будешь делать, и получаю лаконичный ответ - обнос. Умница.

Лапы у Ёжика холодные и подрагивают. Я думаю, у меня тоже такие, только подрагивают сильнее. Гнусный зверек с красными глазками закопошился в уголке, выполз и оказался изрядно подросшим, и зубы у него есть, оказывается. Я вот тебе!

Спрашиваю, будем прыгать, Ёжик? Будем, говорит. Намечаем проход. Ёжик предлагает так-то и так-то, в целом я с ним согласна, хотя не стала бы так забирать влево. Ёжик опасается острого обломка, который торчит близко к сливу, вобщем-то, мы его не должны задеть - по идее, но не спорю, соглашаюсь. Серега спрашивает: что решили? - Будем прыгать, говорю. Серега говорит, не пущу!!! И широко раскидывает руки. Я смеюсь. Это хорошо, что друзья за тебя волнуются, в такие моменты просто ощущаешь твердость плеча друга под своей ладонью...

Федька принял решение не прыгать с водопада (под ним донная плита - мелко), а обойти его левее. Тоже не сахар-рафинад, вобщем-то, но куда же деваться? Девчонок ссаживают на берег с фотоаппаратами, Андрюшик садится матросом. Гармоза медленно и торжественно входит в порог. Первая ступень, прогончик, вторая... Ай! Баллоном они цепляют торчащий камень, причем тем самым баллоном, моим, на который только что была поставлена свежая заплатка; баллон скрипит, проминается, их буквально разворачивает на этом камне... Ой, мама дорогая, сейчас заплатка отдерется, баллон мгновенно спустится, а впереди еще полпорога, прижим к скале... ой, мамочки... ну давай же... Слава Богу, снялись. Я уж думала все..

Теперь наша очередь. Андрюха (с камерой на берегу) говорит, ты косички привязала бы, что ли (торчат из шлема), неровен час в глаза попадут...

Говорю Ёжику, пора. Он треплет меня обеими руками по плечам, как если бы мне было холодно, и просит, чтобы и я его потрепала, а еще лучше - дала по морде, так сказать, для куражу. Я думаю, это в целях борьбы с его собственным гнусным зверьком. Я смеюсь, ну как же можно дать Ёжику по морде, тем более перед порогом. Сажусь. Глядя мне глаза, Ёжик медленно-медленно отвязывает Сеньку от дерева. Лицо белое, глаза круглые (спасик оранжевый, шлем желтый). Поехали.

До первого слива ползем еле-еле, сосредотачиваемся. Перед сливом становимся лагом (специально), съезжаем со ступеньки (50-60 см), прогребаем вперед и влево, разворот... Сейчас! Рушимся со ступеньки и втыкаемся носом в дно. Толчок! И вот струя нас подхватывает и Сенька съезжает со ступеньки окончательно. Здесь нас легонько стукает, разворачивает, третью ступеньку мы проходим задом, успеваем до прижима развернуться в обратный зад, остальное просто. Порог взят. В следующую минуту Ёжик говорит, эх, надо было бы вообще лагом сваливаться, тогда бы не воткнулись! Я соглашаюсь. Но все равно хорошо. В следующий раз пойдем лагом - когда-нибудь.

Мальчишки водопад обносят.

Потом была парочка перекатиков и медленное следование строго по лоции, шаг за шагом, чтобы не влететь в порог Черный. Проходим все ориентиры и встаем. Похоже, это все.

Хочется посмотреть порог. Идем вдоль реки. Ничего так себе, что-то типа Паялки, а может и покруче. Участок довольно длинный, метров 300, мощный, валы, бочки, скорость течения огромная. Впечатляет. А дальше... Такое! Я даже описывать не буду, скажу просто - водопад, проход возможен только для сумасшедших. Не верите - поезжайте, посмотрите сами. Но красиво. Водопад этот видно насквозь, поскольку штука эта широкая, а водички - весь этот ужас прикрыть - явно не хватает. Ну уж нет. Я даже и мечтать о нем не буду. "Уж больно зелен виноград!"

Потом ходили смотреть левую протоку Колвицы - с противоположного берега, то есть проходили через деревню, по мосту, лезли в гору и с горы смотрели. Красиво! Дух захватывает. Я десять раз пожалела, что не взяла фотоаппарат!

Возвращаемся в лагерь, сушимся, разбираемся, готовим ужин. Чье дежурство - непонятно, все копошатся. За день набрали, оказывается, грибочков, я их почистила, жарил Андрюшик. Грибов получилось прилично, наконец-то.

Это был наш последний командный вечер. Завтра мы отправляемся в Кандалакшу, Серега в Мурманск - навестить друзей, а далее... мальчишки, Игорь и Настёнка возвращаются в Москву, остальные (включая Серегу, если он, конечно, успеет вернуться из Мурманска) - на Белое море еще на неделю.

Пели песни под гитару. Не было грустно. Просто пели песни...

28 июля. День четырнадцатый

Пока завтракали, Серега рассказывал нам о своих мурманских друзьях, да как-то так задушевно-непросто, что мы с Наськой расчувствовались и пожелали ему счастливой встречи с друзьями и вообще, всего-всего. Серега распрощался с теми, кто сегодня должен был уезжать в Москву, и поскакал в увольнительную - Федька дал ему сутки на встречу с друзьями.

Мы укладывались. Сенечка, мой любимый мальчик, уезжал домой (с дядей Игорем) - отдыхать, отсыпаться, набираться сил до следующего сезона. Не знаю, как Ёжику, а мне было очень грустно. Гармозу я тоже люблю, но она такая ... она уже взрослая, а Сенечка, он маленький, но такой умненький и очень, очень красивый. Сердце сжималось...

Автобус.

Вот и Кандалакша. И имя у этого города приятное, хотя необычное, и сам городок очень даже ничего. Чем-то отдаленно напоминает ... ну конечно, Севастополь, или, скорее, Находку, а впрочем, все приморские города. Они всегда чистенькие, воздух в них незатхлый, и расположены они преимущественно на холмах, точнее, на возвышенностях, например Владивосток - на сопках. И во все времена во всех приморских городах было пиво, хорошее пиво. Было оно и в Кандалакше.

Изголодавшиеся пионеры купили копченую курицу, хлеба и с удовольствием по очереди от курицы откусывали, прямо на ходу, шокируя нарядных прохожих своим видом и своими манерами. Ну, должна признаться, не только пионеры, я тоже к ней приложилась. Вкусно.

День был посвящен питью пива, закупке продуктов в поезд и на море, блаженному гулянию по городу и вообще безделью. Лично мне очень хотелось связать всех четверых (Наську, Игоря и обоих Андрюх), сдать их в камеру хранения и держать там до тех пор, пока не придет время садиться на поезд до Пояконды - до моря то есть, погрузить их в вагон и связанными везти до станции назначения. Ну что они забыли в этой Москве? Работа же не волк... Ну очень не хотелось их отпускать, и чтобы случайно не захлюпать носом, я наливалась пивом.

Из Мурманска позвонил счастливый Серега (на мобильник), уточнили время и место встречи. Пришло письмо от Паши (оставшийся в Москве член команды), растрогавшее меня до глубины души. Все позвонили домой, я тоже. Слава Богу, все были живы и здоровы.

Объявили посадку на московский поезд. Вот и все.